Глобальный системный кризис капитализма

"Капитализм деградирует и сошел с ума эти" - слова принадлежат не какому-нибудь марксистскому радикалу, а вполне себе респектабельному буржуазному политику президенту Франции Эмануэлю Макрону. Он произнес их в августе накануне собрания Большой семерки - саммита крупнейших империалистических держав, которые определяют судьбу мирового капитализма. Макрон выразил обеспокоенность постоянно растущим глобальным неравенством, однако, умы властителей мира терзают и другие проблемы: мировая экономика растет вяло, инвестиции финансовой спекуляции не дают прежние отдачи, а недовольство массовым притоком мигрантов уже не удается скрыть под маской мультикультурализма и толерантности. На наших глазах капитализм становится все более неправильным, подрывая веру в идею рыночной саморегуляции даже у самых верных ее последователей. Что же случилось с мировым капитализмом за последние годы с момента глобального кризиса, который разразился уже более 10 лет назад?

Окружающий нас мир сильно изменился а его противоречия, которые накапливались десятилетиями, сегодня приобретают самые уродливые формы. Итак, острая фаза Великой рецессии давно прошла, а мировой капитализм всё никак не выйдет на докризисные темпы роста. В 2018 году мировая экономика выросла чуть более чем на три процента и это почти на треть меньше, чем в середине 2000-х, но это еще не самая большая проблема.

Были времена и похуже. Ярче всего проблема капиталистической экономики, которая зарождалась и всегда существовала как глобальная экономическая система, отражает состояние самой глобализации, то есть международных экономических отношений. Но как измерить глобализацию? Это можно сделать, соотнеся объемы международной торговли и инвестиций к мировому ввп. Этот показатель стремительно рос всю докризисную эпоху, и в 2007 году он достиг своего максимума в 51 процент, увеличившись на 30 процентных пунктов с середины 80-х, а вот после мирового кризиса происходит последовательное снижение этого индекса глобализации, который сегодня составляет около тридцати одного процента.

  

Одновременно с этим сокращается значимость такого традиционного элемента мировой капиталистической экономики, как глобальные цепочки добавленной стоимости. Если с 95 по 2007 год доля чистого национального производства мирового ВВП упала с 86 до 79% (то есть национальные компании вытеснялись транснациональными), то 2009 года это значение вновь выросло на 2 процентных пункта.

 

В то же время прибыли 700 крупнейших транснациональных корпораций, базирующихся в странах капиталистического, центра упали на 25 процентов. Вместе с этим росла прибыль предприятий, ориентированных на национальный рынок. Подорванным оказался и мировой рынок капитала. Только 2017 году резиденты США сократили инвестиции в Европу в 10 раз, выведя из стран еврозоны 274 миллиарда евро.

Европа не осталось до лгу, сократив вложения в Соединенные штаты на 67 миллиардов евро.

Естественно, эти тенденции сопровождаются изменениями в политическом поле, которое характеризуется сегодня всеобщим обострением протекционистских тенденций. За последние 10 лет государствами было принято около 6000 мер, регулирующих международную торговлю, инвестиции и миграцию, и три четверти из них носили ярко выраженный протекционистский характер. Только четверть было направлено на либерализацию международного движения капиталов, рабочей силы и товаров.

 

Лидером современного протекционизма являются Соединенные штаты. Самый свежий пример - торговая война США с Китаем, в котором американское государство увеличило ввозные пошлины на китайские товары на сотни миллиардов долларов.

Однако, было бы ошибкой связывать такое поведение США с личностью Трампа, который всегда отличался агрессивной изолиционистской политической позицией. Ещё в последний период правления Обамы США увеличили количество ограничительных мер в три раза в первую очередь против стран ЕС. Естественно, это вызвало ответные меры со стороны европейских государств.

Санкции против России, Brexit, рост популярности евроскептиков во Франции, кризис интеграции на постсоветском пространстве - всё это говорит о том что глобалистские тенденции наткнулись на свой предел. Вопрос "почему?" - ответ на него был дан ещё Розой Люксембург, видным теоретиком марксизма 20 века. Она писала о том, что капиталистическая экономика, развиваясь по экстенсивному сценарию, то есть поглощая все большую часть не капитализированного мира, безусловно когда-то придет к границам своей экспансии. И однажды, в 70-80-е годы прошлого века, мир уже подходил к этим барьерам. Тогда капиталистическая экономика, уткнувшись в границы социалистического блока, во многом исчерпала источники роста. Стагфляция, нефтяной шок, падение нормы прибыли относительно послевоенных лет 4 раза - все это поставило большой знак вопроса над будущим капиталистической экономики, и тогда капитализм нашел весьма специфический выход из сложившейся ситуации. Источником роста мировой экономики и прибыли корпораций стало не ускорение научно-технического прогресса, не повышение эффективности и ориентация на удовлетворение человеческих потребностей, а простой паразитизм. Капитализм стал развиваться за счет эксплуатации дешевой рабочей силы, жесткого подчинения периферии мировой экономики центру и роста неравенства.

Все мы знаем о том, что производства были переведены из Европы и Соединенных штатов в Азиатский регион. Это привело к стремительному расширению глобального рынка труда и снизило капиталовооруженность рабочей силы в мире на 60 процентов. Естественно, это позволило западным корпорациям существенно снизить свои издержки: импортные цены для американских компаний резко упали. И если мы посмотрим на динамику последних десятилетий то обнаружим, что они росли в одну 1.6 раза медленнее, чем инфляция в Соединенных штатах. Однако, такая попытка развивать одну часть мировой экономики за счет угнетения другой, создает проблемы в развитии не только у объекта эксплуатации, но и у самого эксплуататора и в конечном счете провоцирует такие противоречия в развитии мировой экономики, которые приводят к кризису всей системы.

Возможность эксплуатировать дешевую рабочую силу снизила интерес западных экономик к инвестициям в новые технологии, которые замедлились в последнее десятилетие. Вот например как выглядит динамика темпов роста инвестиций в IT - передовой сектор современной экономики и науки. Этот показатель стремительно рос до 80-х годов, после чего начинается его фактическая стагнация которая продолжается по сей день. В 90-е этот застой временно сменился бурным ростом, но он закончился так называемом кризисом доткомов и, как выяснилось, носил чисто спекулятивный характер.

 

Что характерно, в 2000-е годы, рост экономики не сопровождался увеличением темпа приращения инвестиций в сферу информационных технологий, а наоборот наблюдалось даже небольшое падение этого показателя. Одновременно, замедлялось приращение инвестиций в основной капитал. Если в послевоенные годы они увеличивались ежегодно в среднем на 4 процента, то в 80-е годы уже на 2,9%, а в последнее десятилетие лишь на 1.8%.

 

Естественно, это повлекло за собой и замедление роста производительности труда. После Второй мировой войны она прирастала со скоростью свыше 3% в год, а в последние десятилетия менее 1.5%. Применение дешевой рабочей силы подорвало и структуру занятости как в центре мирового капитализма, так и на периферии. В период с 90-х годов по сегодняшний день, наибольший прирост рабочих мест в американской экономике наблюдается в наименее оплачиваемых, самых низкопроизводительных отраслях. При этом высокопроизводительных секторах экономики рабочие места не создаются или создаются небольшом количестве.

В то же время западные корпорации стали сокращать зарплаты своим рабочим 70-х годов рост заработных плат все больше отстает от роста производительности труда, а инфляция наоборот опережает его. Эти тенденции привели к росту социального неравенства во всем мире. Она выросла не только в США и Европе, но и в экономиках периферии. Например, в Китае, где главным бенефициаром роста национальной экономики по 15% год были в первую очередь китайские олигархи, которые уже догнали своих американских коллег и теснят их на первых строчках журнала Forbes. При этом простые китайские рабочие куда медленнее увеличивает свое благосостояние, платя за него совершенно не эквивалентную цену, работая часто в тяжелых изнуряющих условиях, без достаточной социальной защиты со стороны государства.

Неравенство подрывает экономический рост, стимулирует социальные волнения, обостряет проблемы миграции, в чем теперь вынуждены признаться даже самые верные апологеты рыночного фундаментализма. Какой из этого можно сделать вывод? Капитализм уже однажды, уткнувшись границы собственной экспансии, смог преодолеть этот барьер: он поглотил Ссоветский союз и социалистический мир, он вторгся в Китай, в Латинскую Америку, он изъял деньги у трудящихся и науки, однако, сейчас этот предел вновь видится на горизонте. Нового источника для паразитизма в современной мировой экономики становится все меньше, и отряды клещей клопов начинают поедать друг друга. Кризис капитализма не столько экономический, сколько системный свидетельствует о том, что старые производственные отношения вступают во все более явное противоречие с производительными силами, а по законам исторического материализма, это является преддверием социальной революции. Она будет призвана разрушить общественные отношения которые уже становятся откровенным тормозом общественного прогресса.

Источник:

https://www.youtube.com/watch?v=ivn0AAW3NPk